Чередник Андрей
Я старался ничего не трогать в этом 3-х летней давности тексте. Это первый робкий и очень поверхностный мазок, попытка вспомнить уже основательно истершиеся впечатления детства, но впечатления, которые оставили глубочайший след в моей дальнейшей жизни. Африка не требует огранки, в том числе и литературной. Самые хорошие книги про Африку, которые мне попадалась, были написаны простым, незамысловатым языком - таким, какой выходит прямо из сердца, нигде не преломляясь. Я болен. Тяжело и неизлечимо. Название болезни - Африка. Однажды попав в организм, эта болезнь закрепляется там на всю жизнь. Симптомы: острая и бесконечная: любовь к этому континенту.
Меня иногда спрашивают: Почему Африка? Такого рода глуповатые вопросы вызывают у меня сдавленное рычание, похожее на рокот льва в саванне, после чего я сворачиваюсь в клубок и больше не издаю ни звука. Однако внутренне напряжен и готов к прыжку на любого, кто попытается тронуть недобрым словом мой любимый континент. Африка - моё секретик , состояние души, о котором лучше всего молчать, а не говорить. Те, кто разделяют мои чувства, - поймут мою беззвучную реакцию на подобные вопросы, равно как и сдавленный рык. Но все же попытаюсь, пусть даже в ущерб выразительности, оформить свои африканские эмоции в нечто более привычное, чем львиное рычание. Как собираюсь оформлять? Да просто попытаюсь откопать из далекого прошлого обрывки всего, что трогало, чему радовался, над чем грустил. Не больше. Любовных похождений бегемотов - не будет. А за подробностями о крокодилах и гориллах отправляю интересующихся в специальную литературу. Там все расписано до самых интимных деталей. Я просто поделюсь тем, что поразило много лет назад и продолжает волновать до сих пор, несмотря на столько лет разлуки.
Так уж получилось, что я родился далеко от экватора. Холодная северная природа, несмотря на мою любовь к ней, скупилась на взаимность и вызывала где-то внутри промозглое, неуютное чувство. Немного отпускало лишь весной и летом. В этот скоротечный сезон я отчаянно, с каким-то остервенением торопился утолить свой голод ко всему живому и выгребал из ее скудных резервуаров, сколько мог. Первый мощный аккорд весны начинался для меня с появлением майских жуков. Рано утром я их стряхивал, вялых и сонных, с берез и любовно разглядывал на ладошке. Расправлял им лапки, говорил им теплые и почему-то всегда грустные слова, будто подозревал, что скоро они навсегда исчезнут из моей жизни. Так и произошло. Они ушли. Вместе с очаровательными молочно-жирными личинками и оранжевыми коконами. Не выдержали нас с вами . Лето дарило головастиков, горластых птенцов, кузнечиков и тритонов. Всех я обожал поровну, однако, головастиков - немного больше за их уникальную способность плавно переходить в лягушек. Осень подбрасывала на посошок еще одно развлечение - пауков - жирных самок, которых я днем откармливал мухами, а ночью с бдительностью прораба распоряжался на строительной площадке, где под моим руководством они сооружали свои воздушные замки. С началом школы, кое-чего из живого материала я прихватывал в город, чтобы растянуть удовольствие. Пауки переселялись в оконный проем, где некоторое время продолжали свое творчество. Террариумы с тритонами и саламандрами аккуратно расставлялись по подоконникам. Любовью были охвачены даже муравьи. Они жили на плавающем в тазике островке (я всегда мечтал иметь переносной портативный муравейник), однако такие поселения были недолговечными. Что-то муравьям во мне не нравилось, хотя я окружал их всяческой заботой и лаской. А с первым снегом я погружался в вялую летаргию и вынужден был поститься аквариумными рыбками, канарейками, с Птичьего рынка и: мучными червями, которые не переводились у меня в коробке с мукой всю зиму. Африка, уже и тогда смущала меня, но как-то робко. Африканские образы были окутаны туманом и виделись где-то очень далеко, в то время как тритоны, пауки, мучные черви всегда были под рукой. Кроме того, мне, как и другим детям, основательно полоскали мозги триллером Корнейчука Не ходите дети в Африку гулять и другими анти-африканскими разговорами про муху цеце, малярийных комаров и ядовитых змей. Ну и, наконец, мог ли я подумать, что кто-то наверху услышит мою тоску по настоящей природе и подарит несколько сказочных лет на этой земле?
Что я испытал, едва ступил на экватор, боюсь, уже не передам. Одно лишь состояние назову без тени сомнения: сумасшедшее желание тут же на месте лечь и умереть! Наверное, от избытка эмоций я на какое-то время потерял рассудок, потому и мысль такая шевельнулась. Сейчас, когда оглядываюсь назад, понимаю, что мой импульс был не случайным. Детской интуицией чувствовал, что, как и жить, - помирать тоже надо в приятном для глаза и для души месте. А потом этот порыв часто возвращался, и я мечтательно фантазировал, как закончу свои дни в Африке. Представлял себе такую картину: Лежу, в центре саванны среди акаций, в окружении милых моему сердцу гиен, львов, шакалов и тихонько испускаю дух:. Надо мною участливо склонилось африканское небо, замер воздух, притихли цикады. A зверушки - большие и малые - почтительно замерли и ждут. Сверху грифы описывают круги. Я же искоса лукаво так на них посматриваю, а потом приподнимаю голову, обвожу напоследок всех глазами и произношу такую речь:
И от этих слов делалось мне вовсе не грустно, а где-то даже по-философски весело.
Каждые два-три года Африка дает особенно острые вспышки. В этот момент я судорожно хватаю одну за другой видео кассеты с саваннами, зебрами и Килиманджарами , мысленно все чаще переношусь в Африку, где подолгу задерживаюсь. А когда уже ни кассеты, ни пальмы в горшках, ни богато иллюстрированные тяжелые книги про Массаев не помогают, молча страгиваюсь с места и вместе с перелетными птицами и бабочками исчезаю в направлении экватора, чтобы окунуться в вожделенный животворный эликсир и выбраться оттуда новорожденным младенцем с нежной кожей и кристально-чистой душой.
Трудно сказать, что больше всего воздействует на психику, едва попадаешь на континент. Наверное, - все подряд. Взять хотя бы африканскую ночь. На экваторе ночь ведет себя совсем по-другому. Никогда не подступает на цыпочках, украдкой, как на севере, а неожиданно и стремительно падает на тебя всегда в одно и то же время сверху, блеснув перед этим сказочной красоты багровым закатом. Темнота быстро сгущается, становится плотной, осязаемой. Звезды крупнеют и множатся прямо на глазах, а космос почти вплотную подступает к тебе своей безразмерной массой. Близость звезд, неба, бурное дыхание ночи, вызывают непередаваемое чувство восторга и трепета от ощущения своей причастности к тайне времени и пространства.
Днем - другое. С уходом темноты саванна разворачивается на сотни километров и застывает. Воздух лишь намеком, напоминает о себе легким прозрачным колыханием. Природа, будто специально позирует, чтобы дать возможность глазу запечатлеть великолепие красок, непостижимых форм и узоров, игру тени и света. Но эта неподвижность - на самом деле чистейшая иллюзия. За стоп кадром физически чувствуешь напряженную, как пружина, вибрирующую энергию земли, воздуха и солнца.
Савана - только один из многочисленных ярусов многоэтажного африканского дома, где каждый уровень имеет лишь для него характерный рисунок и настроение. Если спуститься прямо к великому разлому - огромной трещине, которая тысячекилометровым шрамом легла на континент, там, внизу - серо-бурая, пепельная земля, а по бокам от дороги сухая стена из акаций и мелкого кустарника. Флора собралась в кулак, вся сжалась, свернулась в тоненькие листочки-трубочки, ощетинилась колючками, чтобы любой ценой сэкономить влагу, которую, едва разглядев, тут же пожирает солнце.
Немного выше серо-бурый ковер меняется на кирпично-красный. Аналогичный цвет демонстрируют фотографии с Марса. Может быть, Марс, - просто оторвавшийся кусок африканского континента? Как и луна - кусок Израиля. Вторую гипотезу я вывел из слов американских астронавтов, которые, посетив Израиль, заметили, что израильская природа удивительно напоминает лунный пейзаж.
А еще выше, уже на высоте 2000 метров - колючки и трубочки разворачиваются в широкую листву. Теперь можно дышать , - говорит доктор, и природа делает глубокий выдох и расслабляется. Вокруг разлапистая сочная лиственница, жирная земля. Уже и не Африка, вроде, а украинская деревня с белыми мазанками, курами, индюшками, собаками. Только украинцы неправдоподобно загорелые.
Африка скупа на смену сезонов. Всего два времени года. Первое носит название ОТСУТСТВИЕ ДОЖДЯ второе - ДОЖДЬ. Но различие между этими двумя состояниями, равно как и сам процесс смены декораций не описать никаким словом.
Представьте себе ослепительное безбрежное золото травы. А впереди на весь горизонт ширится иссиня-черная полоса туч, которые, медленно и тяжело наваливаются своей пухнущей массой на сверкающую желтизну, почти касаясь ее вздувшимся брюхом. А над тобой пока еще продолжает трудиться солнце, раскаляя воздух и землю. Но вот уже чувствуются первые признаки влаги. Ее угадываешь необъяснимым животным инстинктом, а потом с каждым порывом ветра все явственнее ощущаешь кожей, носом и нёбом. Тучи все разрастаются и уже еле-еле втискиваются в проем между землей и небом. Солнце скрывается. Тишина. Наступает волнительное ожидание:. И вдруг оглушительный выстрел грома, вспышка и на тебя из разверзнутого гигантского люка в один миг обрушиваются миллионы бомб.
Начинается сумасшедший праздник, безумный танец, который постепенно захватывает тебя и все живое вокруг. Какими словами, какой мелодией передать это ощущение праздничности, триумфа жизни:?!
Иссохшая, замученная солнцем природа жадно, большими глотками поглощает воду. Зебры, антилопы неловко переминают ногами под мощными потоками, то и дело встряхивая шеей, но укрыться не спешат. Не прячутся и птицы. Распластав крылья, они с видимым наслаждением впитывают влагу.
Когда наблюдаешь африканский дождь, слушаешь его музыку, невольно думаешь: до чего же оскудело наше воображение и чувства, если мы можем пренебрежительно и скучно говорить об этой феерии, как о чем-то досадном и неприятном. До чего же мы удалились от понимания и ощущения красоты и смысла всех движений природы!
Можно часами стоять и наблюдать, как бешено и неистово раскручивается пружина жизни. Потоки воды разглаживают сморщенную, утомленную почву, и из ее трещин вместе с сочной зеленью появляются подземные обитатели, которые долгое время томились в крохотных анклавах влаги в ожидании этого праздника. В импровизированных прудах уже копошатся рыбешки. Они буквально вчера вылупилась из икринок, припрятанных в земле, и теперь вместе со всеми торопятся завершить свой цикл, чтобы до ухода воды успеть заделать новую жизнь.
Африка поражает воображение не только масштабностью смены декораций , но и многочисленными, незаметными ординарному глазу мелочами. Эти мелочи, через которые в лучшем случае перешагиваешь, в худшем - наступаешь на них ногой, все время удерживают внимание. Когда, спустя два десятка лет я вновь ехал в Африку, то, признаться, очень волновался. Я боялся, что все эти мелочи буду воспринимать уже не детскими острыми чувствами, а маленькими глазками толстокожего носорога, через призму газет, политики, и прочего мусора, который за это время наслоился в мозгу и частично отравил душу. Ничего подобного не произошло. Очистительный эффект Африки сработал мгновенно. Я снова стал ребенком, и так же сильно и молниеносно возрадовался всему, что приводило в исступление много лет назад. Пришлось, правда, вынужденно скрывать свои эмоции (не подобает дяде радоваться, прыгать и кричать от восторга). Хотя внутри бесновался вовсю. Та же острота восприятия, тот же проницательный глаз, выхватывающий из Африки все самое сокровенное и любимое. Первая же поездка в сафари, и я, повинуясь непонятному ощущению, вывел машину на львиный прайд из шести особей. Сопровождающие меня аборигены здешних мест сказали, что уже более 10 лет, ни разу не видели такое количество львов в этих местах. Это не удивляет. Они просто не знали, где их искать: Хамелеонов тоже никто не знал, где искать. Ну, понятно, как же можно разглядеть хамелеона, если он часами неподвижно сидит на ветке, да еще полностью сливается с окружающей листвой! Мальчишкой я отыскивал их в кустах даже НОЧЬЮ! На следующий же день я без особого труда разыскал своих старых друзей. Они сидели неподвижно на прежних своих местах, где я оставил их 20 лет назад. Так же быстро я выискал и всех остальных обитателей, с которыми был разлучен волею обстоятельств. А тем временем африканские старожилы просвещали меня насчет разных политических партий, которые народились за время моего отсутствия, что-то говорили о выборах президента, о племенной розни - короче, восполняли мой пробел в информированности. В промежутках жаловались на удаленность от европейской культуры, на термитов, на липучесть местных туземцев, на ящериц, на сороконожек и жару. Я терпеливо их выслушивал, а сам все ждал, когда же будет про самое главное - про Африку! Меня не трогали политические партии и последние события из жизни главы государства. Я ждал новостей про белоголовых орлов, антилоп Гну, жучков богомолок и водяных крыс. А они все бубнили про политику, перебои с водой и:. скуку, от которой спасались исключительно алкоголем. СКУКУ! Это в Африке-то жаловаться на скуку??!! Все время, пока я жил в Африке, мне хронически не хватало суток. Я ужасно злился, что в сутках всего 24 часа, из которых треть бессмысленно расходуется на сон. Если бы не это и другие необходимые отправления, я бы полностью растворился в этой сокровищнице, про которую ни словом не обмолвились мои скучающие над джином коллеги. Я помню, как в детстве часами простаивал у термитника и молился на белых с пухлым брюшком ребят, восхищаясь их беспримерной мудростью. Да-да, именно мудростью. Какая продуманность в архитектуре термитника! Идеальная и поддерживаемая с аптекарской точностью влажность воздуха, продуманная вентиляция, отдельный сад для выращивания плесени, и, наконец, непробиваемые никаким орудием стены. Сегодня любая современная человеческая постройка в сравнении с термитником видится мне топорно склеенной коробкой, в которой наша личность обречена на деградацию и медленное отравление от пластики и химии. Внутри термитника - наоборот все сконструировано с умом - для блага и здоровья его жителей. Думается, что термиты больше любят и уважают себя, чем мы. Мне скажут: это не ум, а инстинкт. Пусть так, но, сколько же, однако, этого самого инстинкта умещается в крошечном термите!!! Похоже, его там больше, чем в нашей голове ума:. Может быть, и лучше, что термит такой маленький. В маленькой голове хватает места только для инстинкта и не остается ни для чего другого: Если бы наши архитекторы хотя бы на время строительства отключили мозги и включили этот самый инстинкт, сколько любви и заботы о нас запечатлела бы их продукция! Так чем же все-таки досаждают моим друзьям термиты? Как я ни вникал, но так и не смог понять неудобства, которые испытывают от термитов мои африканские знакомые. Разве что крылышками своими шелестят, когда в дождливый брачный сезон залетают случайно в квартиры. Термиты - это лишь капелька из тысяч мелочей , в которые я погружался с головой, едва приблизившись к местам их обитания. Из-за нехватки времени и пространства, остановлюсь лишь на одной из них - на глазастых хамелеонах. Я держал их в Африке сразу по несколько штук. Изучал в коробке их социальные взаимоотношения, а потом выпускал на волю. А когда через двадцать лет вновь оказался на экваторе, не удержался и прихватил одного из них с собой в коробке из-под сигарет. Яшка (так его звали) прожил у меня больше года. Очень полюбил крымскую область за ее солнце, доброе население и жирных мух, в которых стрелял языком прямо с моего пальца. А в Москве он полюбил московских тараканов. Но потом все же зачах, несмотря на вроде бы идеальную Африку, которую я для него смонтировал . Много позже я узнал, что хамелеоны не жильцы в неволе. Во всяком случае, те, кто родился на свободе. Говорят, они мрут от: замкнутого пространства. Однако не так давно я к удивлению увидел одного из моих любимцев на Птичьем рынке (кого там только не встретишь!) Продавец похвалился, что у него они не только не мрут, но даже размножаются. Секрета своего он не раскрыл, сказал только, что добавляет в еду что-то спиртное. Что ж, спирт верное средство. Похоже, что и внутри ящерицы он продолжает выполнять хорошо знакомые нам функции: расширяет горизонты и согревает. Вот вам и Африка:. А биологи мучаются, пытаясь в лабораториях воспроизвести для них Африку Если б я знал, может, мой Яшка еще пожил бы: Я мог бы назвать еще сотню этих самых мелочей , которые заполняют всего тебя, не оставляя ни миллиметра свободного пространства. Но пройдусь по африканским великанам , хотя эти кинозвезды многочисленных фильмов про Африку достаточно уже избалованы вниманием. Наблюдал африканских слонов, лопоухих и мало приветливых. Вся сущность у них - в ушах. Это, кстати, уже уловили охотники, которые, чтобы уложить слона сразу наповал, стреляют прямо в центр этой сущности , откуда пуля прямиком попадает в мозг. А слоны, в отличие от нас с вами, без мозга не жильцы. Я так смекаю: что чем больше уши, тем труднее характер. Индийские слоны характером помягче и ушами поменьше. А вот к их африканскому родственнику мы так и не смогли найти верный подход. Ну не приручаются они и точка. То есть, не приручаются в нашем понимании этого слова: отказываются выполнять команды. Раздувают уши и всячески выражают свое раздражение. Индийские же - мелкоухие - раболепно исполняют все капризы своих хозяев: перетаскивают бревна и несут другие повинности. А вот лопоухие отказываются работать на нас. Так что, кто из них лопоухий - еще вопрос. Наблюдал и галантных жирафов. Восхитительная картина - бегущий жираф! Редко удается увидеть такую экзотику. Апофеоз грации и изящества! Сидел верхом на зебре. Но никаких впечатлений от сидения не вынес. Ручной пони, не больше. Однако зебр, антилоп Гну уважаю за их марш-броски на сотни километров на север Танзании навстречу дождям. Их изнурительные многодневные походы без воды и еды не могут оставить равнодушным даже самого ярого антиафриканца. Носорог - выглядит глуповато, хотя и впечатляет своей бронемассой. Смотрит прямо перед собой. У него узкое поле зрения и реагирует он только на объект перед ним. Если за вами погонится носорог, не паникуйте. Спокойно бегите от него по прямой, пока он не разгонится во весь опор, а потом: сделайте шаг в сторону. Он на время потеряет вас из виду и пронесется мимо, как таран. Так повторяйте несколько раз. Рано или поздно он вспотеет и потеряет к вам интерес: Бегемоты у меня вызывают нежность своим минорным видом. Огромная трогательно жующая травку масса. В засуху они страшно мучаются, пытаясь зарыться в высыхающий водоем, чтобы защитить от солнца свою нежную кожу. Походы в поисках воды для них смерти подобны. Они всецело во власти водоема. И в засуху им остается только лежать в мокрой грязи, терпеть солнечные ожоги и ждать дождей:если получится дождаться... Зевок бегемота из-под воды - не частый и всегда неожиданный подарок. Спокойная зеркально чистая гладь озера и вдруг оттуда огромная зевота, как нечто отдельное от бегемота. Самостоятельно фыркает носом и тут же исчезает. Иногда кажется, что это мираж, но как ни хлопай и не кричи браво бис , зрелища уже не повторить: Не хочу обижать и других жителей, которые, как я уже говорил, первыми встанут в очередь из желающих по-своему проститься со мной. Лев: он и есть лев. Про них не буду. Гепард - из малоизвестных, но высокоскоростных. Тонкое пружинистое тело, внимательные направленные, как лазер в одну точку, глаза и готовность к спринту по первому сигналу. Леопард, немного грузный, его орудие - засада и когти. Как-то мне пришлось увидеть этих удивительных по красоте животных. Их вообще встретишь редко, но тут мне, как и с прайдом, повезло, и Африка продемонстрировала мне этих чудо хищников. То ли одурев от жары, то ли чересчур увлекшись, я, совершенно не думая об опасности, направился к дереву, на котором восседали эти друзья. Наш знакомый, боясь меня окрикнуть, чтобы не привлечь внимание к моей особе, поступил как нельзя более умно . Он вскинул дробовик и пару раз выстрелил по зверям. Вот тут-то они меня и заметили, но, видимо, настолько ошалели от такой наглости (по ним из дробовика!!!) что презрительно спустились с дерева и, сделав задними ногами на всех нас движение, которым зарывают дерьмо, удалились прочь, даже не удостоив взглядом. Обидно, но думаю, справедливо. Кто же еще про тебя так прямо всю правду скажет:. Стада газелей и антилоп преследуют повсюду. К ним относишься как к естественным спутникам. Очень забавляют своими беленькими хвостиками и смешным бегом с подпрыгиванием. Без них - пусто. Буффало - мрачноватые создания. Желание забодать считываешь уже издали и почтительно объезжаешь жующее стадо. Они всегда держатся группами. К одиноким особям лучше не приближаться. Раз одинокий, значит что-то у него не в порядке с личной жизнью, а, следовательно, он может оказаться более нервным, чем остальные. И еще одно явление, которое поражает своей грацией на земле и в воздухе: бело-розовая полоса, обрамляющая берег озера. Полоса называется Фламинго. В момент, когда эта линия плавно отделяется от земли и взмывает в воздух, взгляду открывается черная кромка нижней части крыла. Затем, уже в воздухе, линия сначала разламывается, а потом и вовсе рассыпается на множество планеров. Волшебная картина! Одно из многих африканских чудес. Наблюдаешь и чувствуешь себя где-то в промежутке между фантастикой и реальностью.
Три года назад я стоял у озера, не в силах оторваться от фламинго. Они уже растаяли в воздухе, а я еще долго вглядывался в вечернее голубовато-серое небо. Звенящую тишину нарушал только ветер и журчание горячих источников. Прелестные вечерние минуты, когда тебя ласкает уже чуть прохладный ветерок, солнце не слепит, а лишь подсвечивает откуда-то сбоку. Минуты раздумий и необъяснимой грусти. Будто прощаешься с кем-то... Надо мной в небе суетилось множество мелких птиц. А над ними еще выше медленно кружил орел. Я следил за его задумчивым полетом, и мне вдруг показалось, что не орел вовсе летал, а Ангел-Хранитель, обернувшись орлом, завис над Африкой, чтобы охранять этот гигантский, но хрупкий остров. Ведь ему, любезному, сверху виднее и красота, и раны на теле Африки. Увы, раны тоже: Их очень много этих ран, оставленных белым человеком. Боль от них тяжелым молотом-наковальней отдается в душе. А к боли примешивается жгучий стыд за тех, кто, однажды ступив на этот континент, нарушил и продолжает рвать его хрупкую деликатную ткань. Защити, Орел, наш с тобой светлый дом. Залечи его и мою боль. Спаси фламинго, которые гибнут от отравленных химикатами озер, убереги слонов и носорогов от алчности людей, верни антилопам гну их прежние маршруты, перекрытые ограждениями для пастбищ, верни разрезанной на плантации саванне ее прежний облик, верни рекам и озерам чистую воду... Верни, верни, верни: А главное - не давай больше человеку отнимать жизненное пространство у удивительных персонажей этой невыдуманной сказки, которая называется - АФРИКА!
