Н.Л. Крылова
У истоков почти шеститысячной группы постоянно проживающих сегодня практически во всех африканских странах наших соотечественниц были представительницы военного и послевоенного поколений - женщины, воспитанные на ценностях сугубо советских, среди которых брак с иностранным гражданином считался изменой Родине. Позже этот контингент стал пополняться представительницами долгого "застойного" периода. И для них брак с иностранцем также становился личным подвигом, поскольку такого рода "прорыв" в плотной оболочке социалистического сознания соотечественников требовал от женщины большого мужества и много сил. Положение нынешней генерации, пополняющей женское российское сообщество в Африке, морально легче, хотя новое время породило для них новые трудности: общее падение жизненного уровня, экономические и экологические кризисы "дома" и в Африке, неотрегулированные правовые отношения с собственной Родиной и др.
Социологическое обследование свыше двухсот российских женщин, ныне постоянно проживающих в двадцати африканских странах, личное знакомство с некоторыми из них, переписка, опросы среди африканских студентов, обучающихся в вузах России, а также изучение материалов МИД и Консульского Управления МИД РФ дали автору возможность подготовить исследование, посвященное гражданским и профессиональным судьбам русских женщин в Африке. Некоторыми размышлениями и выводами ему хотелось бы поделиться с читателями "Диалога".
"Социальный облик русских жен африканцев" В своем социальном срезе вышедшие замуж за иностранцев и выехавшие с мужьями на их родину, достаточно разнообразны. Среди них и женщины, у которых культурный и образовательный уровень достаточно высоки, но есть и представительницы с сомнительным или даже с уголовным прошлым. В эту группу вошли и романтические искательницы приключений, и холодные, трезвые реалистки, и унесенные в Африку ветром любви. Поэтому незрелые (либо вызревшие на определенных идеологических позициях) выводы о социально-психологической специфике этого сообщества в целом, о тенденциях, отличающих его от других групп отечественного брачного рынка (в том числе легкое или с отклонениями от нормы в нашем понимании поведение, потребительский подход к выбору супруга, общее страстное желание во чтобы то ни стало покинуть Родину и пр.), с точки зрения автора, вовсе небезопасны, ибо частные фальсификации и искажения неизбежно ведут к фальсификации концептуальной.
В социально-профессиональном плане это - также довольно разнородное сообщество, где, впрочем, преобладают выходцы из советской/российской глубинки со сравнительно высокой образовательной подготовкой, профессионально и психологически готовые к новым для них условиям жизни и трудовой деятельности.
Говорят, характер человека - это его судьба. Одни женщины (пусть их и не так много) смогли внести заметный вклад в развитие новой родины, успешно представляют нашу Отчизну и страну мужа в международных организациях, сделали блестящую карьеру в научной, общественной или деловой сфере. Другие считают, что их место дома, в обществе мужа и детей. Некоторые пытаются - и небезуспешно - соединить роли хранительницы домашнего очага и общественной деятельницы. Есть среди наших соотечественниц, живущих в Африке, и надевшие чадру, и освоившие древнейшую в мире профессию.
Несколько слов о данной проблеме в ее социокультурном срезе.
Осознание себя полноценным членом принимающего тебя общества - процесс чрезвычайно сложный, продолжительный, требующий значительных затрат моральных и интеллектуальных сил, энергии, терпения. Возможно, это и есть одна из самых трудных составных процесса адаптации индивида в новой среде.
Далее, известно, что при любом типе брачных отношений (будь то традиционный африканский, западный или "синтетический" брак) переход от статуса холостых в статус супругов заметно изменяет положение и роль каждого из партнеров по добрачным связям. При этом даже ведущие совместную жизнь и хозяйство до брака люди, казалось бы, хорошо изучившие характер, привычки друг друга, многое открывают для себя после вступления в официальные супружеские отношения.
Относительно давно известно также, что любая форма эмиграции (включая и наш случай) сопровождается психологическим дистрессом. У этого состояния могут быть и другие названия - дезадаптация, деморализация, культурный шок. Суть его - в переживаемых человеком трудностях: неопределенности, тревоге, дефиците информации, психологической неподготовленности, семейных проблемах, особенностях характера и др., которые ученые относят к реакциям личности на сложный процесс перехода от одной культуры к другой. Чтобы продолжать жить в новой среде, надо в себе многое менять, а порой и ломать, принять для себя иные (отличные от привычных, родных) формы поведения и реагирования, учитывая иные реальности. Что может быть труднее?..
Попадая в Африку в роли жены, российская женщина, в основном привыкшая к европеизированному стилю жизни, если не сталкивается непосредственно с африканской архаикой, то уж по крайней мере погружается в атмосферу сложнейших социальных, этнорелигиозных, кровно-родственных, брачно-половых (в том числе полигамных) отношений, определяемых высокой степенью этнокультурного своеобразия африканцев. Это может выражаться в самых необычных и причудливых вариациях взаимоотношений (внешних и интимных) мужчины и женщины, а также их ребенка в африканской семье, в культе старших членов семьи и масштабах, глубине и преданности родственным отношениям и своей народности, специфических регламентациях бытового поведения женщины в исламизированных и традиционных африканских семьях. Не говоря уже о жилище, климате или пище. Взять, к примеру, понятие "жить в городе". Вряд ли мы погрешим против истины, если предположим, что в сознании средней современной женщины из России с категорией "город" обычно ассоциируется крупный (или более или менее крупный) культурно-административный, промышленный многонаселенный центр с определенной архитектурой, коммуникациями, культурными, образовательными, торговыми учреждениями, социальными службами - словом, вся совокупность представлений о современном городе европейского типа. Тем не менее неравноценность данных об урбанизационных процессах и, следовательно, о понятии "город" в Европе и, скажем, в странах Тропической Африки, весьма отлична. В результате информированная будущим мужем о предстоящей "жизни в городе" женщина зачастую может оказаться в населенном пункте, скорее, известном ей как городок, поселок или деревня. Понятно, что этом случае ее планы на трудоустройство, в целом на городской образ жизни нарушаются, создается дополнительное ощущение социально-психологического напряжения и дискомфорта. Иными словами, вхождение в этот совершенно новый, чужой культурный мир требует от иноплеменницы мобилизации духовных сил, значительной реконструкции своего мышления и поведения.
"В кругу семьи по-африкански" Что же может ожидать нашу соотечественницу на родине мужа и в его культуре?
Распад традиционного экономического уклада, миграционные и урбанизационные процессы, женская эмансипация, рост занятости женщин в производстве - процессы, неизбежно затрагивающие африканскую большую семью. Поэтому велика вероятность того, что женщина из России не попадет в семью классического традиционного африканского типа. Она, скорее, окажется в семье, на жизнь которой все еще оказывают влияние традиции, установления, социально-культурные ценности, обряды, сохранившиеся от старого уклада жизни. Это и реальная власть, закрепленная в семье за мужчиной (главой семьи) или старшими ее членами, и зависимость каждого от семейного сообщества не только в эмоционально-психологическом плане, но и в экономическом, и институт почитания старших и др. Далеко не последнюю роль в ее повседневной жизни могут играть конфессиональные установки членов семьи, в большой степени регулирующие семейные и личные отношения.
Во многом ориентация (или, точнее, надежда) российской женщины на привычный ей образ жизни в Африке формально оправдана, поскольку ее супруг, получив высшее образование, относится, по современным африканским стандартам, к той привилегированной и прогрессивно мыслящей части населения, которая тяготеет по преимуществу к западным стандартам бытия в условиях малой семьи. Однако включаясь в современную африканскую (по преимуществу городскую) жизнь, женщина зачастую оказывается в сложном и противоречивом положении: с одной стороны, она получает доступ к социально-экономическому прогрессу, в котором может пытаться реализоваться как личность наравне с мужчиной; с другой - находится под грузом традиций, сохраняющихся в семье и препятствующих ее профессиональному и социальному продвижению, а в конечном счете подрывающих и сами основы этой малой семьи.
Наконец, даже если в ее собственном доме откажутся от старого уклада и порядков, то на ее жизнь, скорее всего, окажут влияние мировосприятие, ритм и колорит жизни мужа, его родных и близких, в целом социального бытия, ее окружающего. Все это создает совершенно новую, непривычную, возможно, и психологически дискомфортную атмосферу.
И еще одно весьма важное, на наш взгляд, соображение.
Наблюдаемое сегодня развитие новых форм семейной жизни в Африке (на фоне сохраняющегося преобладания традиционного типа семьи) нельзя тем не менее смешивать с эволюцией традиционной западной семьи. Африканские ученые предостерегают своих западных коллег от поспешных заключений о том, будто силы модернизации, урбанизации и индустриализации склоняют все виды семьи к трансформации в единственный тип "супружеского брака", где расширенная семья является редкостью, женщине предоставлен свободный выбор супруга, где власть родителей над детьми, а мужа над женой убывает, где утверждается равенство полов.
Не опровергая того факта, что подобные перемены действительно происходят в сегодняшней Африке, вероятно, следует считаться также и с тем, что многие свойства традиционной семьи на континенте, по всей видимости, сохранятся и в обозримом будущем. Для молодого африканца, даже вооруженного знаниями и опытом жизни на Западе, все еще достаточно важны семейные традиции, авторитет родителей, нравственно-религиозные воззрения домашних.
В то же время изучение взглядов современного африканского студенчества (напомним, что именно студенческая среда является своего рода инкубатором русско-африканских смешанных браков) на эти вопросы показывает, что традиционные цели и ценности жизни предков не просто реализовать в рамках современной семьи. Заметим, сто нередко создав собственный семейный очаг, молодой африканец вскоре убеждается в нереальности буквального следования традициям (например, ориентации традиционной африканской семьи на многодетность или на неработающую вне дома женщину).
Вместе с тем современные семьи не во всех аспектах могут удовлетворять привычным стереотипам молодого африканского мужчины, воспитанного в духе уважения к обычаям, традиционному институту брака и кровнородственной солидарности. Это обстоятельство лишний раз убеждает, что семья в Африке имеет более широкое социокультурное значение, чем это можно ощутить на Западе. Именно семья остается сегодня для многих молодых людей средоточием традиционных установлений. Пренебрежение этим обстоятельством, недоучет его в предстоящей семейной жизни чреват для россиянки возникновением осложнений, способных закончиться для такого брака драматически.
"Брак с африканцем де юре и де факто" Кроме того, практически полное, как правило, незнание нашей соотечественницей законов и обычаев страны своего нового пребывания также создает огромные проблемы для нее и ее потомства.
Современное законодательство многих африканских стран, регламентирующее гражданские, семейно-брачные, трудовые отношения, вполне реально отражает процессы, происходящие в данном обществе. В юридических актах по этим вопросам многое почерпнуто из законодательной практики метрополий. В то же время в них заметно сохраняется влияние национальных обычаев и традиций, религиозной догматики, в основе которых лежат мало известные русской женщине конца ХХ столетия тезисы о главенстве мужчины в семье, о необходимости сохранения прочных кровнородственных связей, традиции активной социально-хозяйственной деятельности женщины в пределах дома и семьи.
Пестрота и многомерность, отличающие правовые системы африканских стран, буквально опутывают женщину, пытающуюся де юре и де факто приспособиться к новой среде обитания. Эта несхожесть с существующими на ее исторической Родине законодательными установлениями в жизненно важных для нее и ее детей вопросах (семейно-брачных, гражданских, социальных и др.) способна смутить нашу соотечественницу, поставить ее в затруднительное, а подчас и в безвыходное положение. Незнание ею законодательства страны, а тем более ее обычаев и традиций, на которые до сих пор опираются в местной юридической практике, может привести (и часто приводит) жизнь смешанной семьи к острым коллизиям, нарушить гармонию брака. Весьма показательным в этом плане стал печальный опыт одной из наших соотечественниц, решившей вернуться на Родину. Муж (конголезец, врач военного госпиталя) систематически избивал ее, издевался, угрожал физической расправой, поэтому она обратилась за помощью в российское посольство. Учитывая психологическое и физическое состояние этой женщины, сотрудники посольства сопроводили ее в аэропорт, причем на наших дипломатов было совершено нападение со стороны мужа нашей гражданки и одного из сотрудников слежбы безопасности местного аэропорта. Ее вылет из страны в тот день не состоялся. Не состоялся он и позже: под различными предлогами официальные власти страны долгое время продолжали препятствовать вылету этой женщины, утверждая, что состоя в браке с конголезцем и проживая на территории Конго, она не может пользоваться никакими правами своей родины и имеет права покинуть данную територию лишь с согласия мужа, либо после официального развода и ним. Ссылки наших дипломатов на Конголезский кодекс о семье и результаты консультаций с известными юристами страны положительного действия не возымели. Не сыграла роли даже официальная справка, подписанная министром юстиции Конго, в которой было четко указано, что местное законодательство не предусматривает таких ограничений и гражданка России может беспрепятственно покинуть страну. Основной же причиной такого беспрецедентного поведения конголезских чиновников стали не законы страны, а местные обычаи, основанные на кланово-трибалистских пережитках. Директор консульско-юридической службы МИД Конго принадлежал к тому же клану, что и муж нашей соотечественницы, а "совет племени" этого клана принял решение воспрепятствовать ее выезду из страны из сображений кланого-племенного престижа.
Драматический путь прошла не одна русская женщина в браке с африканцем. Но ведь трудности и разного рода коллизии присущи не только разнорасовым бракам. Поэтому избегая ненужных рассуждений о гипотетических тяготах ее семейной жизни с возможным соплеменником или реальных забот с сегодняшним африканским мужем, отметим одну несомненную вещь: элементарные знания традиций, обрядов, законов родины мужа, которые русская невеста африканца вполне может получить у себя дома, во многом облегчили бы ее гражданскую и психологическую участь на новом месте жительства. А возможно, и супружеский отбор в этой группе браков стал бы более тщательным и взвешенным. Тем более, что, становясь женой гражданина африканской страны, наша соотечественница не слишком отличается в правах и обязанностях от уроженки этой страны.
"Что значит, хорошо жить иностранке в Африке?" Конечно, каждое общество по-своему корректирует понятие "хорошо жить". Не является исключением и современный африканский мир, принимающий русскую женщину.
Тем не менее задаваясь таким вопросом, следует прежде всего отметить широту этого понятия, охватывающего целый спектр условий - экономических, физических, духовно-нравственных, культурных и других - способных обеспечить индивиду достойное бытие. В то же время нет необходимости доказывать значимость материальной базы для существования семьи любого типа, в том числе разнорасовой русско-африканской.
Как правило, средняя российская женщина второй половины ХХ века воспитана в ценностях и условиях обязательного участия в трудовом процессе. Кроме того, среди выезжающих на постоянное место жительства в Африку много квалифицированных специалистов высшего и среднего образовательных звеньев, способных успешно конкурировать на местных рынках рабочей силы. Да и по возрасту практически все они находятся на пороге своей трудовой деятельности. Иными словами, налицо все показатели их психологической и профессиональной готовности к труду.
Почти сорокалетний опыт русско-африканских брачных союзов выявил любопытную и весьма отчетливую тенденцию: возможности трудоустройства иностранных, в том числе российских граждан в африканских странах были очевидно благоприятнее для тех, кто прибыл в Африку в 60-70-е годы, то есть с первыми потоками русских жен африканцев. Объясняется это, в первую очередь, положением, сложившимся на рынках квалифицированной рабочей силы в период, непосредственно следовавший за завоеванием независимости: молодые суверенные государства Африки лишь закладывали национальные системы образования и подготовки кадров; собственные будущие специалисты в массе своей еще находились в стадии подготовки, в иностранные активно покидали бывшие колонии.
Экономический кризис, охвативший большинство стран континента в 80-е годы, не мог не сказаться на вопросах трудоустройства наших граждан, хотя целый ряд сфер экономики и хозяйства молодых независимых государств попрежнему испытывают дефицит в специалистах. Реальную ситуацию, кроме того, могут усложнить и такие обстоятельства, как отношение (далеко не во всей Африке благоприятное) к советским/российским дипломам; намечающаяся тенденция к безработице среди образованных африканцев и др. К тому же жизненные ситуации бесконечно разнообразны, и зачастую наша соотечественница, живущая ныне в Африке, может оказаться в самом критическом экономическом положении.
В нашем сознании социально-экономический потенциал практически любой современной семьи прочно связан с участием в общественном производстве обоих супругов. Но не следует забывать, что подавляющее большинство российских женщин приезжают в африканские страны, в первую очередь, как жены дипломированных специалистов. В свою очередь, высшее образование их африканских мужей пока еще обеспечивает большинству из них переход в более высокий социальный статус и связанные с этим экономические и общественные привилении, с помощью которых вполне можно обеспечить своей семье уровень жизни выше среднеафриканского.
Что же касается форм и способов включения женщины-иностранки в трудовую жизнь африанских стран, то они необычайно разнообразны. К тому же они во многом корректируются спецификой занятости женской рабочей силы в Африке. В целом же разброс возможностей реализации своего потенциала у такой женщины весьма велик - от различных форм дискриминации ее участия в общественном проиводстве (Руанда, Эфиопия, Конго) до очевидных преимуществ, предоставляемых ей на местном рынке рабочей силы как иностранному специалисту, постоянно здесь проживающему (Сенегал, Кот-д Ивуар, Заир). Далеко не последнюю роль при этом играют такие факторы, как наличие местного гражданства, преодоление языкового барьера, репродуктивные установки самой женщины и ее семьи и др.
Как и большинство женщин в мире, наши соотечественицы и современницы, живущие в странах Африки, неизбежно задаются вопросом: работа или семья? Однако касаясь культурно-бытового опыта этой группы женщин, сразу следует оговориться, что социальные нормы и ожидания, регулирующие семейную жизнь в различных социумах, противоречивы и неоднозначны.
С одной стороны, в их исходном обществе уже не в первом поколении образ работающей женщины превращен в общепринятую норму. С другой, общественные системы многих стран нынешнего их проживания организованы таким образом, что семья является ценностью более нравственного, нежели экономического порядка, где поощряют в большей мере хозяйственную деятельность женщины в пределах дома, где наиболее важной формой ее труда остается материнство, где наконец, мужчина зачастую остается не просто полновластным распорядителем в семье, но и основным ее кормильцем. Ко всему этому женщины, воспитанной в ценностях советского общества, уравнявшего в своих правах, а главное, в обязанностях мужчину и женщину, также предстоит адаптироваться.
Удачная карьера мужа является не только гарантом благополучного бытия семьи, но и свидетельством известной сохранности традиционного разделения функций между мужчиной и женщиной, когда одни профессии считаются исконно мужскими, другие - женскими, и это представление оказывает влияние на выбор рода деятельности и отношение к работающим. Во многом они определяют и выявляемую среди женщин изучаемой группы ориентацию на семейные (а не на внесемейные, карьерно-конъюнктурные) ценности, установку на участие в организации, в первую очередь, семейного очага и на воспитание детей.
Правда, те же традиции семейной жизни способны заставить женщин стремиться к экономической самостоятельности, так как к сложностям, неизбежным для первых лет брачной жизни молодой смешанной семьи могут добавиться коллизии, вызванные местными обычаями. Например, молодой африканец-интеллектуал по возвращении на родину вполне может обзавестись второй семьей, "забыв" о существовании первой.
Прогнозы демографов, специалистов по вопросам миграций показывают, что процесс создания расово- и национально-смешанных русско-африканских семей имеет будущее. Многие возвращающиеся сегодня из России африканцы рассчитывают продолжать и расширять сложившиеся во время их пребывания в России контакты и деловые связи. Известную роль в организации этих связей могла бы сыграть и его русская жена - знакомая с особенностями и психологией рынка своей родины и овладевающая спецификой экономических и межличностных отношений в стране проживания. Кроме того, надо признать, что наши соотечественницы, в разное время поселившиеся в странах Африки, некоторым образом опередили своих российских согражданок, ранее них столкнувшись со спецификой рыночной экономики, проблемой женской занятости, безработицей и прочими реалиями капиталистического хозяйствования, которые нами только лишь осваиваются.
К сожалению, некоторые из них опередили своих сограждан и в знакомстве с такими явлениями, как институт беженства, когда местный этнический кризис или стихийно разгоревшаяся гражданская война (как это было, например, в Уганде в конце 80-х годов, в Руанде в 90-е в результате конфликта народностей хуту и тутси или в Республике Конго второй половины 90-х годов в результате этно-политического конфликта "северян" и "южан") неожиданно гонит россиянку с трудом насиженного места в лагерь для беженцев сопредельной страны или на Родину, превращает ее собственную жизнь, жизнь семьи, детей в кошмар, о котором с детства она знала лишь по книгами и фильмам.
Поэтому можно с уверенностью говорить о том, что, ее российское понимание слов "хорошо жить", несомненно и подчас жестко "выправляется" африканской действительностью, а также особенностями социально-бытового и культурного бытия женщины из другого мира, которые она подчас с трудом приспосабливает к новой реальности. Нужна ли ей при этом помощь соотечественников и связь с Родиной, предпочитает ли она справляться с трудностями в одиночку или коллективно - эти вопросы также чрезвычайно актуальны и ждут своего решения.
"В Россию верят, от нее ждут помощи" Между тем, будучи своеобразным, но органическим элементом структуры русского зарубежья в Африке, наши соотечественницы, постоянно проживающие на этом континенте, пытаются искать способы общественного самовыражения, выработать собственные формы сплочения.
Хотя, конечно, они во многом отличны от динамично развивающегося сегодня движения женщин России, представленного десятками союзов и объединений различной ориентации, разнообразных по своим целям и задачам.
"Двойное" социальное бытие наших соотечественниц в Африке - связанное с исторической родиной и осваиваемое на родине мужа - неизбежно снижает их общественную активность, а разного рода (прежде всего моральные) формы дискриминации, которой они подвергаются в той или иной степени и на Африканском континенте, и в России, ослабляют их общественный потенциал, порождают желание пассивно следовать в русле происходящих социально-политических процессов.
Ставшая в 90-е годы расхожей фраза "Обратимся лицом к зарубежным соотечественникам" по-разному толкуется как самими соотечественниками, так и дипломатическими чиновниками, которые, к сожалению, часто игнорируют специфику положения русских женщин в Африке. Действия консульских служб зачастую направлены на осуществление контроля, опеки, нежели на реальную помощь женщинам в их самовыражении, в том числе через земляческие союзы.
Тем не менее сегодня, когда численность этого контингента измеряется тысячами, а их действующие объединения - десятками, было бы неточно называть движение русских женщин в Африке еще одним звеном в иерархии отечественных загранучреждений, хотя значительная зависимость от последних у женских союзов сохраняется.
Сами женщины переживают в 90-е годы период надежд на обновление своих взаимоотношений с Родиной и ее уполномоченными представителями в Африке. Как бы ни были сложны и неоднозначны эти взаимоотношения, соотечественницы осознают свою зависимость от них, всячески стремятся сохранить любые возможные каналы связи с Родиной.
Можно с уверенностью утверждать, что на сегодняшний день есть необходимые - прежде всего количественные - предпосылки для создания единой организации русских женщин в Африке. В то же время в его объединениях нет единого руководства, единой программы действий, движения эти не обрели пока более или менее определенных форм. Да и вряд ли это возможно, учитывая их статус иностранных граждан, уязвимость их положения во всех структурах - отечественных и новоприобретенных.
Позиции самих женщин этой группы в отношении своего организованного движения на местах более или менее устойчивы. Хотя их вполне может ослабить (и зачастую ослабляет) сама специфика положения русской женщины в африканской стране и в африканской семье, где, даже несмотря на наличие высокого образовательного и общественного статусов, она остается сначала женой и матерью, а уж затем - потенциальной общественной деятельницей.
Нельзя сказать, что русские женщины, ныне проживающие в странах Африки, проявляют индифферентность по отношению к проблемам дальнейшего общественно-политического развития Родины. Здесь в Россию верят, от нее ждут помощи, одновременно предлагая вполне реальное сотрудничество, новые формы участия в жизни России. И все же трудно не заметить: хотя многих из женщин отличает повышенная восприимчивость к идеалам добра, гармоничного бытия, это еще не говорит об их повсеместной готовности непосредственно и на постоянной основе участвовать в общественных движениях, через которые они могли бы попытаться улучшить свою жизнь. Иными словами, понимание необходимости консолидации действий и усилий в этих кругах в целом просматривается, хотя и не столь отчетливо.
Думается, что, рассматривая данное сообщество с точки зрения проявления ими общественной активности, следует помнить, что сегодня эти женщины уже не столько наши соотечественницы, сколько жены африканских граждан, постоянно проживающие со своими семьями на Африканском континенте. И на процесс регулирования их общественной активности влияют две практически равные по силе воздействия группы факторов.
С одной стороны, это круг социально-политических и экономических возможностей, которые принимающее общество может предоставить постоянно проживающей здесь русской гражданке. С другой - доминирование в этом обществе патриархально-традиционных взглядов и установлений, в том числе разделяемых и самими женщинами, природно более склонным к стабильности, к подчинению традициям, сложившимся в обществе, и с меньшим стремлением рисковать, конфликтовать, разрушать.
Так или иначе, вновь (хотя и в ином ракурсе) фиксируемое преобладание семейных ценностей над несемейными указывает среди прочего на степень интеграции русских женщин в принимающее их африканское общество. Многие выбирают (или вынуждены избирать) типично женские направления жизненного пути, своей деятельности. Однако эти женщины по-разному осуществляют свои многочисленные социальные роли, они разнообразны в своих психологических импульсах, эмоциональных проявлениях, как разнообразны, пестры и многолики их родное общество и мир, принимающий их сегодня.
